Андрей Леонов: Мой отец расцеловал тигра когда родился я.
Имя Евгения Павловича Леонова навеки связано с историей отечественной комедии. Настоящим подарком для всех, от мала до велика, становятся и "Джентльмены удачи" и "Полосатый рейс", да, практически, все фильмы с участием этого замечательного актера. Такой добродушный и трогательный в фильмах, каким он был в жизни? Своими воспоминаниями об отце с читателями газеты "Антенна" делится Андрей Леонов, актер театра "Ленком".
- Отец никогда не отказывал мне в помощи, давал дельные советы, но никогда не брал на себя право принимать за меня решение. Он любил говорить: "Ты можешь подвести лошадь к водопою, но пить она должна сама".
- Андрей, ты, наверное, с детства привык к закулисью и не видел другой судьбы, кроме сцены.
- Вовсе нет, меня интересовали машины, всякая техника, но никак не театр. Да и по закулисам меня отец не таскал: я не проявлял интереса к театру, а он не настаивал. Вообще, папа был очень спокойным и мягким человеком, он все время старался всех примирить, собрать в большую дружную семью. Я помню с детства, у нас дома всегда было много народу: родственники, друзья. Мама очень вкусно готовила, пекла пироги, накрывался большущий стол, и всегда было очень весело. Отец был очень хлебосольным, все-время тащил в дом огромные сумки продуктов, обожал базары. Мама его ругала: "Куда столько, ведь все пропадет". На что он отвечал: "Не пропадет, мы позовем гостей".
- "Новый год" отмечали как-то по особенному?
- Этот праздник для меня связан с запахом живой елки и мандарин. Отец обязательно доставал именно живую елку, он считал, что в доме должно пахнуть лесом, а иначе праздник не получится. Представляете, посреди комнаты такая заснеженная красавица, грязные лужицы на полу от растаявшего снега и куча ребятни с цветными шариками и бумажными гирляндами в руках? Восторг неописуемый! Потом мама угощала всю мою компанию домашним тортом и мандаринами. А тридцать первого декабря отец всегда готовил с нами маленький спектакль. Помню, мне было лет семь, мы разыгрывали сказку "Три поросенка". Отец изображал волка.
- Это, наверное, было во времена фильма "Джентльмены удачи"?
- Немного раньше, но его знаменитое "р-р-р-р!" - это с наших детских утренников пошло. Говоря театральным языком, сюжет сказки шел к развязке, папа-волк уже сломал домик Ниф-Нифа, Нуф-Нуфа и подбирался ко мне, Наф-Нафу. Я сижу под журнальным столиком в полной уверенности, что мой не худенький отец ко мне, под стол не сунется, а он встал на четвереньки и протискивается между витых ножек. Дальше было очень смешно: я выскочил из-под стола, а папа застрял - получился этакий брантазавр с полированным панцирем и смеющейся физиономией.
- Семейное хлебосольство сыграло с Евгением Павловичем злую шутку.
- Он все-время говорил маме: "Ой, нельзя же так, это же вредно", - а сам при этом хватал следующий пирожок. Он вспоминал про свое детство и юность: ему не было еще пятнадцати лет, когда началась война. Юность была голодной, без праздников и свиданий, отец работал на заводе токарем наравне с взрослыми. И при этом уже тогда мечтал о театре. Кстати, театром он заболел намного раньше: с пятого класса занимался в драматическом кружке. Они с ребятами сами сочинили водевиль, сами его поставили, отец рассказывал, что ему тогда очень нравилось строить разные гримасы, смешить окружающих. Но, увы, война распорядилась так, что папе пришлось поступить в авиационный техникум. И все-таки через несколько лет он все же стал артистом.
- Андрей, твой отец был похож на большого ребенка, грустного и ранимого. Это его актерский образ или в жизни он был таким же?
- Вы правильно сказали: грустным и ранимым. Его очень легко можно было обидеть, какой-то невинной фразой, действием. Я навсегда запомнил один случай. Отец часто уезжал на гастроли, я оставался дома с мамой. Я помню, как мы ждали его возвращения. Даже, если он должен был приехать поздно, меня не отправляли спать. Я хочу добавить, что мама у меня очень властный человек, она всегда была и остается хозяйкой в доме - и в своем, да и в моем тоже.
- Сейчас она живет отдельно?
- Это я сейчас живу отдельно. Ну, вот, на те дни, когда приезжал отец, ее строгость не распространялась, мне позволялось играть допоздна. Однажды я так заигрался со своими машинами, что когда вошел в комнату отец, я лишь кивнул в его сторону: "Привет, па!" и снова переключился на игру. Отец как-то сразу посерьезнел, ссутулился, положил какие-то свертки, мол: "Это тебе, сынок", - и ушел на кухню. Я только потом понял, он огорчился, что я не обрадовался его приезду, он считал себя виноватым, в том, что мало уделяет мне времени.
- В комедиях, в которых снимался твой отец, иногда возникает ситуация: отец остается один с ребенком и сразу дом превращается в сумасшедший дом: убегает молоко, шнурки на ботинках не хотят завязываться, в результате к возвращению матери утомленные отец и сын засыпают на полу. Тебе приходилось оставаться вдвоем с отцом?
- Даже не могу вспомнить, что бы рядом не было мамы. Но если бы такая ситуация возникла, картина была бы следующей: на плите шкварчит фирменная отцовская картошечка, такая беленькая, с лучком и сальцем; книжки и уроки заброшены, а мы с отцом ползаем по полу, изображая какие-нибудь инопланетные установки: "КУ!".
- Значит, без матери дом превратился бы в смесь "Детского мира" и "Кафе лакомка"?
- Да, мама единственный взрослый человек в нашем семействе.
- Тебе, наверное, рассказывали, как познакомились твои родители?
- Папа был очень скромным и стеснительным, и все время пасовал перед представительницами противоположного пола. С мамой он познакомился, когда ему уже был 31 год. Театр имени Станиславского, где в то время работал отец, приехал на гастроли в Свердловск. Папа с друзьями отправились прогуляться по городу и познакомились со студентками музыкально-педагогического училища. У одной из девушек было необычно редкое и красивое имя Ванда. В общем, в конце прогулки у отца хватило смелости пригласить ее на спектакль.
- И закружилось, понеслось?..
- После спектакля они гуляли по ночному городу. Отец читал маме Блока, Есенина, и покорил ее сердце за те три дня, пока театр был на гастролях в городе. Через некоторое время отец сделал ей предложение руки и сердца. Стоит добавить, что ее родители были против брака с актером, но мама уже тогда проявила свой твердый характер, и переехала в Москву.
- Ну а потом, родился ты?
- Когда я появился на свет, папа был в Ленинграде на съемках фильма "Полосатый рейс" и первым в истории отечественного кинематографа бегал перед зрителями голым. Кстати, именно перед съемкой этой сцены ему сообщили о моем рождении. Говорят, он так обрадовался, что полез расцеловывать тигров, а те на него смотрели с непониманием: "Съесть, что ли? Или он того?". Этот фильм принес отцу сумасшедшую славу и… надолго "отобрал" его у меня. Он снимался очень много.
- Комедию принято считать несерьезным жанром. Ярлык комика не огорчал твоего отца?
- Он всегда любил комедию и хотел играть в веселых фильмах и спектаклях. Он говорил: "Интересную драму я предпочту плохой комедии. Но хорошей комедии буду верен всю жизнь". Он веселил зрителей, а в жизни был задумчивым.
- Скажи, если бы тебе представилась возможность сейчас сняться в фильмах, где играл отец, предположим, этих фильмов не было раньше, какие роли ты выбрал бы?
- Мне очень нравится Сарафанов из "Старшего сына", обожаю фильмы Данелия: "Не горюй", "Афоня"…
- А у тебя не возникает страх, что ты не сможешь соответствовать такому "Звездному" имени?
- Мне бы не хотелось, чтоб нас сравнивали, хоть очень часто слышу злобненькую фразу: "Ну-у, до отца тебе еще далеко". Очень обижаюсь. Если меня начинают не по делу критиковать, я сильно расстраиваюсь, выхожу из колеи, могу даже все бросить и уйти.
- Тебе приходилось работать вместе с отцом, на сцене, в кино?
- Мы вместе снимались в фильме "Обыкновенное чудо". Там такой актерский "букет"! И все меня пытались учить, а меня от страха, наверное, заклинило, я даже не мог сесть за стойку бара - коленки не гнулись. Папа мне говорит: "Ты ноги-то расслабь, они сами согнуться". Позже, когда я уже работал в театре, перед выходом на сцену меня немного подташнивало от волнения. Помню, только начал играть Керубино ( "Женитьба Фигаро"), стою за кулисами, мучаюсь, подходит отец: "А почему ты считаешь, что Керубино не может тошнить?" А в одном из спектаклей мы с отцом играли дуэтом: он сидел, я подошел к нему, присел, положил голову ему на колени и замер. Отец выждал паузу, понял, что я молчу от страха и тихо так мне на ухо: "Сынок, а ты говорить-то будешь?".
- А в детстве чему он тебя учил?
- Я помню, как он учил меня водить машину, я был совсем маленький, едва до педалей доставал. Сам он был неторопливым человеком. Мы часто ездили к родственникам в Харьков. И вместо одного дня на дорогу тратили три. Мама ему говорила: "Евгеша, что же мы так долго едем?". На что он отвечал: "Мы же никуда не торопимся, мы просто гуляем". И этого принципа он придерживался по жизни. Он считал, что жизнью надо наслаждаться, не спеша.
- Как жилось актерскому сынку: во дворе почет, в школе поблажки?
- Если бы. Во-первых, я жутко стеснялся, что я сын Леонова. Шли мы с ним на рынок, в магазин, его обступали люди, а мне жутко неловко становилось, даже начинало казаться, что я - это не Я, а только сын Леонова. В школе тоже никаких поблажек. Учился я довольно средне. Папу все время вызывали в школу из-за моих двоек, говорили: "Из вашего балбеса ничего не получится. Пусть заканчивает семь классов и идет работать шофером". Папа, бедный, краснел, бледнел…. Мне было очень стыдно и за него и за себя. За очередную двойку он однажды решил меня наказать. "Отведу, - говорит, - тебя в лес, в лесной интернат". Собрал вещички, взял меня за руку и повел. Спускаемся по лестнице, у обоих коленки дрожат. В общем, хватило его характера только до первого этажа, таким уж он был мягким. Мама мне и подзатыльники давала и в угол ставила, а отец не мог, только защищал всегда.
- Актерская профессия связана с постоянной борьбой за "выживание". Мог твой отец постоять за себя?
- Когда его обижали, он уходил, за себя он не боролся. За другого мог. В театре Станиславского, где он отработал более двадцати лет, он был секретарем партбюро театра. Возникли какие-то "терки" по поводу увольнения Евгения Урбанского. Папа долго приводил доводы в поддержку товарища, а когда почувствовал свою беспомощность, бросил пиджак на пол, стал по нему топать и кричать. И ведь отстоял друга.
- Но Евгению Павловичу все-таки пришлось уйти из театра?
- За его спиной начались откровенные интриги. Отец ушел из труппы, но продолжал играть в спектаклях, а вскоре узнал, что его бывшие друзья пришли к директору и заявили: "Зачем нам Леонов, у нас, что своих артистов нет?".
- Зависть мешала окружающим спокойно дышать?
- Она же заставила отца еще через пять лет уйти из театра Маяковского. На телеэкране появилась реклама рыбы нототении, которую обаятельно подавал любимец публики Евгений Леонов. Режиссер театра собрал труппу и пустил по кругу шапку со словами: "Скинемся, чтобы артист не пробавлялся нототенией, а то костлявая рука голода совсем задушила Евгения Павловича". Такого отец простить не мог и перешел к Марку Захарову.
- От товарищей по сцене натерпелся Евгений Павлович!
- Зато народ его любил. Помню, накануне Нового года прошел фильм "О бедном гусаре замолвите слово", там у отца трагикомичная роль, героя убивают. Приходит письмо из Ленинграда: "Доложите своему начальству, что оно испортило застолье всему советскому народу. Как оно могло в такой день направить ружье на нашего любимого актера?!".
- Несмотря на все трудности, ты решил стать актером?
- Я все-таки побывал в театре, за кулисами, и решил, что просто обязан сыграть два спектакля: "В списках не значился" и "Легенда о Тиле". Для этого я поступил в театральный ВУЗ, закончил его и пришел в Ленком. А потом вдруг я надумал сходить в армию, это было спонтанное желание. Впервые, отец стал меня отговаривать, он был категорически против моего решения, но я настоял на своем. Кстати, я не жалею об этом. Армия мне дала многое, я почувствовал себя самостоятельным. Когда все время живешь в семье, тем более в хорошей семье, где о тебе заботятся, растят в тепличных условиях, стать самостоятельной личностью можно только, если окажешься вдали от дома, от родных. Я служил в танковых войсках, представляете, каким бравым воякой я пришел! И сразу привел в дом свою будущую жену.
- Просто взял и привел?
- Именно так. Я сказал: "Знакомьтесь, эту девушку зовут Алехандра, она здесь будет жить".
- Какова была реакция родителей?
- Сначала, конечно, был шок. Алехандра из Чили, училась в Москве на врача, она была такая худенькая, плохо говорила по-русски и казалась очень несчастной. Отец долго не мог запомнить ее имя, оно было очень длинное и состояло из имен не менее сорока родственников. В конце концов, он стал называть ее Саша.
- В то время, жена - иностранка! У тебя могли быть проблемы.
- На меня чуть не повесили клеймо "невыездной", но отец имел большой авторитет, и все обошлось. Потом родился сын Женька. Мы стали жить отдельно от родителей. Вот тут во мне проснулся мужской деспотизм. Мне вдруг захотелось, чтобы жена успевала и обед готовить, и убирать, и за сыном смотреть. Почему-то мои родители сразу встали на сторону Алехандры, мол: "Она здесь одна, у нее кроме тебя никого нет, а ты ведешь себя, как свинья". Отец боготворил внука, просто трясся над ним. Иногда мы попросим его погулять с малышом. Папа все-время шутил: "А вы не боитесь, что я его потеряю?" Дело в том, что когда мне было года три, папа катал меня на санках, и задумался. Идет себе, мечтает, вдруг его догоняет прохожий и говорит: "Слушай, мужик, а ты ничего не потерял?". Отец оборачивается, в санках никого, а я сижу в сугробе, метрах в пятидесяти сзади. Об этом случае отец частенько вспоминал, когда собирался на прогулку с внуком, выйдет во двор с коляской, походит чуть-чуть и нас на помощь зовет: "Я боюсь, вдруг сосулька с крыши упадет, или машина из-за угла поедет, а я не успею защитить свое золотко". Отец уже неважно себя чувствовал.
- Через некоторое время Евгения Павловича с большим трудом буквально "вернули с того света" Германские врачи.
- Папа пережил клиническую смерть, обширнейший инфаркт, почти месяц был на грани смерти. Но произошло настоящее чудо. Через четыре месяца папа уже репетировал "Поминальную молитву" в театре. Он не умел болеть.
- Нам известно, что вместо последнего показа "Поминальной молитвы" зрители, узнавшие о внезапной смерти Евгения Леонова, простояли возле театра с зажженными свечами. Ни один из них не сдал билет.
- Этот день был тяжелым. Я заехал за мамой, мы собирались на рынок. Отец в такое время обычно уже вставал, а тут он лежал и только попросил: "Купите мне чего-нибудь вкусненького". После рынка я завез маму домой и уехал, собирался подъехать к вечеру, отвести отца в театр. Мама потом рассказывала, что отец был очень раздражительным и даже сердитым, отказался от завтрака, жаловался, что не может взять себя в руки. Потом стал собираться в театр. Надел рубашку, стал переодевать брюки - театральный костюм был у него дома - и вдруг, пошатнулся и упал. В одну секунду его не стало.
- Что изменилось в тебе после смерти отца?
- Я стал взрослее и серьезнее. Я понял, что отныне моя задача сохранять в нашей семье родство душ. Растет мой сын - Евгений Леонов-младший, он мечтает быть артистом и недавно задал мне вопрос: "Интересно, когда я вырасту, Марк Анатольевич Захаров еще будет главным режиссером Ленкома?"
