«Пустите меня, это очень срочно, меня могут убить. – девушка буквально штурмовала кабинет прокурора города, расталкивая охрану, секретаря, словно боялась, что решительность покинет ее, что ей не хватит смелости рассказать о том, что она так долго старалась забыть, - Я уверена, что моего мужа убили - вот из-за этих материалов», – она положила на стол конверт, - и еще: я хочу подать заявление о злоупотреблениях служебным положением сотрудниками милиции».
Счастливая пора.
Алексей и Вероника готовились к свадьбе – уже несколько дней влюбленные официально жених и невеста. С того момента, как они подали заявление в ЗАГС началась самая счастливая пора в их жизни. А до этого… До этого было знакомство на школьной дискотеке, прогулки, поцелуи – первая любовь. Лешка был старше Ники на год, заканчивал школу и мечтал свою жизнь связать с радиоэлектроникой: колонки, усилители и прочие звучащие приборы занимали половину его комнаты. Остальная половина загоралась разноцветными огнями – по свистку, по хлопку, по голосу – Лешкино изобретение и его же гордость. А Ника могла часами разглядывать черепки древних ваз, стертые временем монеты и проржавевшие предметы быта далеких предков – она мечтала стать археологом, и даже после школы отправилась в экспедицию, чтобы набраться опыта перед поступлением в институт. Собственно, это была маленькая хитрость для родителей: Лешка после окончания школы загремел в армию, и Ника хотела сначала дождаться его, чтобы потом учиться вместе: пусть на разных отделениях, зато в одном университете.
Когда Алексей вернулся из армии, он понял, что ему не до учебы, жизнь дорогая. С его армейской специальностью – связист, найти работу не составило труда, он устроился в фирму, которая занималась установкой сигнализации и систем видео-наблюдения. Деньги платили хорошие, поэтому на предстоящем торжестве молодые не экономили. Хлопот было невпроворот: утром Ника уезжала в университет – по настоянию Леши она все-таки поступила, потом парочка ездила по магазинам, выбирая наряды для свадьбы, а заодно для свадебного путешествия, и поздно вечером, уставшие и довольные возвращались домой.
В этот вечер они ехали налегке – два золотых колечка покоились во внутреннем кармане жениха в бархатной коробочке – но эта крохотная покупка радовала молодых больше других. Спустились в метро – несколько остановок и дома. Завидев лоток с прессой, Леша остановился: «Подожди, любимая, я спрошу, не вышел ли новый номер журнала «Радио», - мужчина скрылся в толкучке покупателей, а Вероника отошла в сторону, чтобы никому не мешать. Она и не заметила, как к ней подошел дежурный милиционер: «Сержант Доценко, предъявите ваши документы». – «Да, конечно», - Ника вытащила паспорт и протянула постовому. Тот долго изучал фотографию, перелистывал странички, посмотрел регистрацию, вернулся опять к фотографии: «Не порядок, гражданочка…Ленская, документики то не действительны». «Как это, почему? «Двадцать лет вам исполнилось в прошлом месяце, а паспорт вы не сменили. Пройдемте». Вероника попыталась возразить: «Извините меня, я просто не успела. К тому же я через три недели замуж выхожу, буду менять фамилию». «Пройдемте, закон для всех един» - милиционер, завладевший паспортом девушки направился к себе на пост, девушке ничего не оставалось, как идти следом.
Ночной кошмар.
Маленькая комнатка, в которой располагался пост милиции, оптимизма не навевала: стол, пара стульев, шкаф, сейф и… кажется это называют «обезьянник», часть комнаты, отгороженная решеткой. «Садитесь, вам теперь торопиться некуда, пока выясним, кто вы такая на самом деле. Кстати, покажите, что у вас в сумочке». Растерянная Ника протянула сумку: «Ну, как это: кто я на самом деле? Это же мои документы, и фотография моя. Ой, там мой жених, на станции, позовите его, он подтвердит. Он, наверное уже меня ищет». Милиционеры, теперь уже на пару шарили в сумке, на стол вываливались тетради, книги, ручки, мобильник, косметика, кошелек, салфетки, какие-то записки. «Так, а это что?, - уже знакомый сержант Доценко указывал на малюсенький бумажный кулечек, непонятно откуда появившийся среди Вероникиных вещей, - Лейтенант Петров, составляйте акт об изъятии. А что в этом пакетике? – это было уже обращение к Веронике, - Наверное, белый порошок, посмотрим – точно, он самый, и я уверен, что это наркотик. Сейчас мы его запечатаем и отправим на экспертизу», - Доценко говорил вкрадчиво, с какой-то издевкой и даже ухмылкой, Вероника сжималась под его голосом в комок, словно кролик перед удавом. «Это не мое, - испуганно произнесла девушка, - я не знаю, откуда это взялось, я не употребляю наркотики». «Ага, только продаешь их, а ты в курсе, что за хранение и распространение тебе грозит несколько лет тюрьмы. Петров, вызывай наряд, пусть ее забирают в отделение, там она быстро перестанет быть пай-девочкой и расскажет где берет, кому продает. Там все говорят». Вероника плакала и только просила разрешения позвонить. «Закрой ее, чтоб не мешалась». Более молодой, суетливый и немногословный Петров бросился исполнять распоряжение напарника, грубо и бесцеремонно втолкнул девушку в «обезьянник» и запер решетчатую дверь.
Алексей там временем искал Веронику, он уже три раза обежал станцию – не ждет ли она его на перроне, вернулся в вестибюль – вроде бы палаток с женскими безделушками нет, подошел к дежурной по станции, та махнула рукой: «Зайдите на милицейский пост, может там что известно, да вон он, постовой, у него и спросите». Алексей обратился к милиционеру: «У меня пропала невеста, вот здесь на станции, помогите». «Кхе, - постовой ухмыльнулся, он понял о какой невесте спрашивает юноша, - молодой человек, у нас же не Кавказ, здесь невест не воруют. Может быть она домой уехала». «А вдруг ей стало плохо, или что-то случилось», - Леше не верилось, что Ника вот так, без предупреждения уехала домой. «Никаких происшествий на станции не было, я вас уверяю», - постовой козырнул и отошел, а Лешу все не отпускала мысль, куда же делась Ника: «Может она встретила какую-нибудь подругу и уехала с ней? Все равно она бы мне сказала. Или я ее обидел чем-нибудь… Я убежал за журналом, оставил ее одну, вдруг и вправду она обиделась». Подошел поезд, Леша решил ехать домой, может быть, действительно она уже ждет его там.
Увы, дом был пуст, Слава не знал что и подумать. Звонить родителям Вероники? Упреков не оберешься, сейчас теща запричитает: «Ах, я доверила тебе самое дорогое, а ты ее потерял». Но звонить надо: «Нина Васильевна, добрый вечер. Вероника? – Она у соседки обновки примеряет, как вам ее новая прическа? А, не видели еще, не заезжала…». Что же делать, Леша не знал, идти в милицию? Раньше, чем через три дня его и слушать не будут, собственно, его слушать вообще не станут – он пока никто. Дома не сиделось, хотелось куда-то бежать, что-то предпринимать – Алексей спустился во двор, совсем стемнело, ночь на дворе. «А вдруг она позвонит?» - Алексей вернулся в квартиру: телефон молчал, а ее мобильный не отвечал.
Ника по-прежнему сидела в закутке, отгороженном решеткой, ее мобильник разрывался трелью на столе, а сержант Доценко так и не разрешил ей позвонить, грубо оборвав ее просьбы: «Советую сидеть тихо и меня не раздражать, а то в отделение ты приедешь с целым букетом статей». Наряд милиции все не ехал, время перевалило за полночь. «Вот уже скоро последний поезд уйдет, как потом домой добираться. Хоть бы меня отпустили, ведь я ни в чем не виновата», - Нику трясло, она плакала. Прошел еще час, может чуть больше, в комнату зашел второй дежурный, громыхнул ключами, открыл решетчатую дверь: «На выход». Девушка зарыдала: «Нет, я не хочу, отпустите меня, пожалуйста, вы же знаете, что я не виновата». – «Ты хочешь сказать, что это я подложил тебе наркотики – клевета на должностное лицо – это тоже статья». Ника замотала головой: «Нет-нет, это просто ошибка, может кто-то по ошибке положил, сумку перепутал… в институте, - ей было гадко от своих слов, но еще больше страшно за себя, может действительно кто из ребят сунул – похожие сумки носят и ребята и девушки, а всех однокурсников Вероника еще не знала достаточно хорошо, чтобы быть в них уверенной. Она с надеждой уцепилась за эту мысль: «Поверьте мне, помогите». «Пожалуй, это действительно не твое, - Доценко смягчил интонацию, - но ты же понимаешь, это ж надо все твои связи отрабатывать, каждого допрашивать – столько волокиты. А тут все улики против тебя…» «Я поняла, я отблагодарю, можно я позвоню, мой жених заплатит сколько скажете, только отпустите». «Ну уж нет, ты меня хочешь подвести под взятку – не пройдет. Сейчас мы втроем поедем ко мне и решим твою проблему. Ты ведь хочешь домой, к жениху?» «Да вы что? – Вероника захлебнулась от возмущения, - За кого вы меня принимаете?» - «За преступницу, - Доценко почти орал, - не хочешь по-хорошему, поедешь в отделение, там ты двумя мужиками не отделаешься. Поехали»
Он грубо схватил девушку за руку и поволок прочь, на улицу. Старый жигуленок уже пыхтел у выхода из вестибюля метро. Веронику бросили на заднее сиденье, Доценко сел рядом: «Ну что, куда едем?», - девушка тихо всхлипнула, машина тронулась с места и помчалась в неизвестность.
Ветхая пятиэтажка, неухоженная квартира, больше ничего Ника не видела – она закрыла глаза, чтобы пережить весь кошмар в темноте. А открыла, только когда приказали одеваться. Теперь она только тихо подчинялась, понимая, что она в полной власти этих двух скотов. Ее посадили в машину и даже довезли почти до дома: «На, забери свой паспорт и вали отсюда. И не вздумай кому-нибудь пикнуть – твой адрес у нас есть, а твое дело лежит в столе».
Мужское решение.
Вероника шла домой и плакала, она почти ничего не видела и не хотела видеть, просто шла, пока не уткнулась носом в куртку Алеши. «Где ты была, что случилось?» - Алексей подхватил девушку на руки, она рухнула, обессиленная и подавленная и позволила себе зарыдать.
Ника плохо помнила, как любимый кутал ее в одеяло, заставлял выпить водки и все просил: «Расскажи, доверься мне, тебе станет легче, мы ведь самые близкие люди». Путаясь в слова Ника рассказала все, что с ней стряслось. «Только не надо никому говорить, они убьют меня, не надо говорить, пожалуйста…», - девушка заснула, повторяя слова «никому не говори».
А Леше было не до сна. Снова, как загнанный зверь он ходил по кухне, курил, думал и не находил решения: «Это не должно остаться безнаказанным. Руководство МВД должно знать, что происходит в подразделениях, должно наказать… А вдруг они в курсе, а вдруг начнут покрывать своих. Что же делать?»
Утро вечера мудрее, и в самом деле, утром Алексей знал что делать, что сейчас он должен прежде всего помочь Веронике все забыть. До свадьбы осталось три недели, нельзя омрачать такое важное событие. Потом поедем в Европу, погуляем недельку, а когда вернемся, тогда я и буду действовать. Теперь и мне понятно, что бесполезно просто писать заявление, что-то доказывать. Ведь доказательств нет. Нет, значит их надо добыть. Надо – значит добуду, ублюдки не уйдут от наказания.
Новая должность.
Три недели пролетели незаметно, Алексей старался все свободное время Ники занять какими-то делами, хлопотами и каждый вечер устраивал маленький праздник. Свадьба, как и планировали, прошла ярко, грандиозно, с поездкой на лимузинах, с фейерверком во дворе, с настоящим симфоническим оркестром и даже «свадебным генералом». А на второй день после торжества молодые улетели в Париж. Неделя пролетела незаметно, Алексей боялся возвращаться домой, боялся размеренной жизни, что Вероника будет вспоминать ту страшную ночь. Но вопреки его опасениям, жена была спокойна, с удовольствием вернулась в университет. Вот только старалась не ездить на метро.
Сам же Алексей решил, что пришло время вернуться к задуманному. Когда он служил в армии, им, связистам объясняли, что самую полную информацию о противнике можно собрать только внедрившись в стан врага. «Ну что же, значит пойду работать в милицию, меня возьмут, в метро повсюду висят объявления «УВД метрополитена приглашает мужчин в возрасте от 18 до 35 лет, отслуживших в рядах Российской армии…», а я еще в придачу со средним образованием и без вредных привычек. А то, что зарплата маленькая – переживем как-нибудь». На этот счет Алексей не расстраивался, он уже поговорил с ребятами своей фирмы и ему обещали, что все небольшие, невыгодные для фирмы заказы будут перекидывать ему – в свободное время он заработает на семейный бюджет.
Как Леша и ожидал, его на работу приняли с радостью – такие парни в милиции на вес золота, и даже пообещали, что в течение месяца переведут на ту станцию метро, которая, как он сказал, рядом с его домом. Алексей наплел, что беременная жена плохо себя чувствует, и что ему хотелось бы быть ближе. Самым сложным оказался разговор с женой, он боялся, что Ника поймет его замыслы. Он начал издалека: «Милая, теперь я не смогу заезжать за тобой в институт, я буду работать по сменам. Это не надолго, может пол-года или даже меньше. Такая история – у нас проблемы на фирме, ее временно закрывают. Но когда все утрясется, я туда вернусь, а пока… Ты же понимаешь, приличную работу найти нелегко. В общем, пока реально только устроиться в милицию. К тому же работать буду через день, а в свободное время стану обслуживать старых заказчиков – денег хватит». «Ты что-то от меня скрываешь, это точно не связано с тем происшествием?». «Ну что ты, дорогая, просто так получилось».
Уже в первый рабочий день Алексей почувствовал, насколько эта работа не его. Он понимал, что она важна, но как же бесполезно проходил его рабочий день: ходить по станции и следить за порядком. Поставить бы здесь несколько камер слежения и подключить все станции к одному пульту, посадить двух операторов – сколько человек можно уволить. Да, оставить без работы – не подумал. Пожалуй что-то полезное в этой работе есть: вот объяснил женщине, как сделать пересадку, вызвал бабушке врача, пьяного задержали… Правда он не дебоширил, шел себе спокойно домой, к жене – пришлось его оштрафовать, теперь семья сотни не досчитается.
Первые доказательства.
Месяц тянулся невыносимо долго, наконец Алексея перевели в заветное отделение, правда в другую смену, но это не важно – лиха беда начало, что-то уже можно сделать. Вот, например существует журнал регистрации происшествий – здесь все задержания, приводы, все, что происходит на этой станции. Алексей дождался когда напарник отправится патрулировать станцию, а сам стал пролистывать толстый талмуд: «Вот она запись: Гражданка Ленская задержана для уточнения личности: просрочен паспорт. Данные гражданки подтверждены, она отпущена. – Ах негодяи, отпущена. Она говорила про наркотики – здесь нет об этом ни слова», - Леша торопливо щелкал затвором фотоаппарата: кадр за кадром, страница за страницей, – потом дома разберусь кто есть кто».
Свой ближайший выходной он решил посвятить поиску потенциальных жертв – выбирал из журнала данные молодых девушек и звонил…. Те либо сразу пугались и от всего отказывались, мол не помню, чтоб меня задерживали, либо говорили, что их отпустили сразу после проверки. Первая удача пришла после немалого труда: девушка задерживалась совсем недавно и в ответ на первый же вопрос расплакалась. Алексею недолго пришлось уговаривать ее написать заявление. Воодушевленный успехом, за несколько дней он прозвонил всех возможных пострадавших, но толстенный журнал дал ему всего четыре признания, только четверо девушек согласились бороться за свою честь. Алексей понимал, что этого чудовищно мало и понимал, что жертв гораздо больше – по голосам и поведению свои собеседниц он это слышал, но не мог же он из них клещами вытащить эти признания. Нужен был какой-то другой ход, более неоспоримые доказательства. И одна хорошая мысль уже была в Лешиной голове.
На старой фирме ему были рады, а на просьбу помочь ему с аппаратурой слежения стали подтрунивать: «Что подозреваешь молодую жену в неверности? Не рановато?» «Нет, дело в другом, у меня пропадают деньги из сейфа, понемногу, но регулярно. Код знаю только я. Вот я и думаю, может хитроумный тесть додумался. Только мне нужна аппаратура с максимальным расстоянием передачи видеосигнала».
Для специалиста установить малюсенький объективчик не составило труда. А вот куда спрятать записывающее устройство? Сначала Алексей подумывал припарковать у вестибюля метро свой автомобиль, в нем и установить магнитофон, но сигнал проходил плохо, запись была нечеткой с помехами. Оставалась каморка уборщицы, она как раз была неподалеку, а сама хозяйка, тетя Паня была милой старушкой, очень бодрой и приветливой. У Леши с ней сложились хорошие отношения. Он понимал, что это опасно, но другого выхода не видел. Он подошел к уборщице: «Баба Паня, можно я у тебя оставлю одну вещь, это совсем новый прибор по измерению уровня шума и вибрации пород, - на ходу сочинял он, - у меня жена учится на археолога, делает курсовую, ей очень нужны данные. Вы только ничего не трогайте и никому не говорите. Прибор совершенно безопасный, будет записывать данные, как погоду, а я буду заходить в свою смену и забирать пленки». Великодушная старушка не возражала: «Конечно, ставь, милок, я здесь одна хозяйка, никто его не возьмет». Алексей настроил прибор и нажал кнопку записи.
Нехорошее кино.
Вот и первые кадры, которых он так долго ждал: целых десять смен не дали ему ничего, он уже потерял надежду, как вдруг увидел такое, что волосы встали дыбом. В дежурку завели хорошенькую студентку и так же, как его Нике подложили пакетик с порошком – на записи было хорошо видно, как Петров засунул пакетик в карман плаща девушки. Дальше, все, как и рассказывала Вероника – недоумение, слезы, грубость милиционеров, «обезьянник». Девушка не была тихоней – угрожала папиными связями, сулила денег. Но когда Доценко заметил: «Деньги ничто, жажда все – ты понимаешь какую жажду я имею ввиду», - и показал пошлый жест, она опешила: «Ты чего, офанарел – ты знаешь, что тебе будет, если я папе расскажу?». Дальше диалог приобретал грубую форму, Доценко угрожал, наступая на бедную девушку: «А ты знаешь, шалава, что ты нескоро увидишь своего папочку – твоя статья от 3-х до 8-ми лет, там тебе придется утолять жажду со всеми подряд, так что давай, ты умная девочка, наклоняй головку – не вздумай укусить – зашибу, давай-давай, вот так». Алексей отвернулся от экрана, он не хотел видеть, что там происходит, только слышал звуки – приглушенное кряхтение и хрипы. «Умничка, - это снова заговорил Доценко, - теперь повторишь на бис и свободна. Петров, иди твоя очередь». Бедняжка плакала, но не сопротивлялась, когда все закончилось ее стошнило прямо там, в «обезьяннике». «А теперь вали отсюда и помни, что жива, пока держишь язык за зубами, твой адрес у нас в журнале. – Петров закрыл дверь и поправил штаны. Алексей смотрел запись, но вместо ощущения победы возникало одно лишь желание: пойти и перестрелять обоих из табельного оружия. Он решил продолжить наблюдения, ему хотелось иметь больше доказательств, чтоб уж наверняка мерзавцы не отвертелись.
Через три дня камера зафиксировала менее жестокую картину – задержали двух девиц, которые явно не отличались пуританизмом. Документов при них не оказалось, по закону девушек надо было подержать до выяснения личности и отпустить – внешний вид еще не доказательство, что они проститутки. Но видимо у подруг начиналась рабочая смена – они сами предложили блюстителям порядка свои услуги, те охотно согласились. Меньше, чем через пол часа барышни отправились по своим делам.
Когда на третьей записи, сделанной еще через неделю Алексей увидел совсем юную девчонку, наверное даже несовершеннолетнюю, которую продержали до закрытия метро и куда-то увезли, плачущую и сопротивляющуюся, он понял, что пора идти в прокуратуру, чтобы прекратить эту цепочку преступлений. Он собрал уже сделанные записи, сложил заявления четырех девушек, которых удалось уговорить и вдруг наткнулся на заметку в газете: «Милицейский произвол в Московском метро: Молодой человек, объявивший войну милицейскому произволу получил пулю в голову возле одного из московских вокзалов». Леша редко покупал московские газеты, а тут что-то его дернуло за руку. Он перечитал замету и подумал вслух: «Выходит, ты не одинок, пацанчик, в своей Москве, спасибо, что предостерег». Алексей сложил все улики в конверт и спрятал на антресоль. Потом долго что-то писал, заклеил листок в маленький конверт и подписал: «Веронике от Алексея – прочти», - и положил конверт туда, где хранились все документы – мало ли что, на всякий случай.
В лучах золотой осени.
В этот вечер Леша с Никой возвращались домой поздно – у Лешкиного друга был день рождения, немного выпили, поэтому пошли пешком, бросив машину на стоянке, в метро не пошли – Ника по прежнему избегала подземки, да и Леша не хотел нарваться на своих сменщиков. Шли по ночному городу и наслаждались последними теплыми моментами золотой осени, разглядывали разноцветные витрины, выставленную в них роскошь и строили планы: что купить в первую очередь, а что потом. Леша не заметил, как из опустевшего вестибюля метро вышли двое: Доценко и Петров, и остолбенев от неожиданной встречи, отступили в тень.
Да, они стояли в темноте и не хотели верить собственным глазам: может быть они бы сразу не узнали своего сменщика – они его видели всего несколько раз, да и то бегло, а вот его спутницу запомнили навсегда - уж очень неординарная у девушки была внешность – ярко рыжие кучерявые волосы и пронзительно синие глаза. Обидчики стояли как вкопанные и смотрели во все глаза, скрытые тенью от вестибюля. Первым очнулся Доценко: «Ты понял? В такие совпадения я не верю, он здесь не просто так». «Ну чего ты задергался, что он может разнюхать – он в другую смену, Васька его напарник не расскажет, да он и не в курсе наших штучек, сам он больше охотник до «бабулек». «Ладно, – подытожил Одинцов, - Завтра наведу о нем справки, у меня в кадрах баба знакомая. Там посмотрим, что делать».
Следующая смена для подельничков началась с неприятных новостей: «Дело наше хреновое, - выложил информацию сержант, - парень - связист, работал в фирме, по установке видеонаблюдения, так что давай, ищи, шарь глазами везде, чтобы ни сантиметра не осталось не проверенного. Вот это что в уголочке блестит?… Так я и знал, вот падла, камеру установил. Сколько же она здесь стоит?», - Доценко напрягся, – Ты помнишь малолетку на той неделе – хорошо хоть в камере не трахнули». «Ага, - продолжил счет «побед» его напарник, - а ты «папочкину дочку» забыл?» «Бл…, - выругался Доценко, - камера прямо над головой – картинка небось, как в лучшей порнушке. Вот гадина. Мочить его надо, пока не доложил кому не следует». «Ага, мочить, - затрусил Петров, - а кино где, а вдруг всплывет, надо тряхнуть парнишку, может, расколется». «Ты думаешь, он все это снимал, чтобы тебе на день рождения киношку подарить – хрен ты из него вытряхнешь, только спугнешь. Надо мочить, а потом будем искать кино», - закрыл вопрос Доценко.
Письмо с того света.
Вероника ждала Алексея с работы. Какое-то странное волнение не отпускало ее целый день, страх, холодный и липкий накатывал волнами. Вот опять знобит – может, простыла, догулялись но ночному городу. Ну нет, это именно страх. Леша задерживался. Обычно она ложилась спать – утром рано вставать в институт, а тут не могла уснуть, ходила по квартире. После смены ночью сотрудников обычно отвозила дежурная машина, поэтому в пути он задержаться не мог. «Может проблемы на работе, все-таки он милиционер, мало ли какие происшествия», уговаривала себя Ника, но волнение не отпускало.
На рассвете раздался звонок в дверь, Ника бросилась открывать… На пороге милиционер – вид серой формы вызвал у девушки ужас. «Гражданин Панамарев здесь проживает?» «Да, а что случилось, он не пришел с работы, я волнуюсь, - Ника схватилась за косяк двери, чувствуя, что ноги становятся ватными. «А кем вы ему приходитесь?» «Женой… Что случилось?». «Мужчина с документами на имя вашего мужа найден мертвым недалеко от этого дома, вы можете проехать с нами на опознание?».
Как прошло опознание она не помнила, плохо помнила и похороны, поминки, все эти несколько дней смешались в один нескончаемый кошмарный сон. В это утро она решила разобрать документы – пора было возвращаться в реальность, заниматься бесконечной волокитой вступления в должность вдовы. Казались кощунственными мысли о наследстве, пенсии, как жене сотрудника милиции, потерявшей кормильца… Она взяла коробку с документами: вот свидетельство на квартиру, вот паспорт на машину, дипломы, какие-то справки, конверт: «Веронике от Алексея: прочти»... Ника дрожащими руками разорвала конверт, начала читать письмо – письмо с того света: «Здравствуй моя любимая. Если ты читаешь это письмо, значит меня уже нет. Прости, я обещал тебе не заниматься твоим делом. Но я не мог оставить в покое твоих обидчиков. Ты правильно поняла – да, я устроился в милицию не просто так, в последнее время я работал именно там, где все произошло. Я собрал доказательства, но пока не передал их в прокуратуру. Теперь это можешь сделать только ты. Конверт с кассетой и заявлениями других пострадавших ты найдешь на антресоли. Поторопись, если они добрались до меня, постараются убрать и тебя, ты должна успеть. Я люблю тебя. Прощай». Письмо выпало из рук девушки, она вскочила – в голове появилась невероятная ясность, словно ее окунули в ледяную воду, девушка отыскала конверт - да это он: заявления, кассета. Ника быстро оделась, вызвала такси – добираться своим ходом побоялась и поехала в прокуратуру.
Участники этой ситуации не имеют реальных прототипов, как и сами события, описанные здесь. Но никто с уверенностью не скажет, что такая история не могла произойти в нашем городе. Или в вашем.
К теме: Хроника милицейского произвола:
19-летний студент МИЭМ Герман Галдецкий вел самостоятельное расследование фактов изнасилования девушек в комнатах милиции города Москвы, организовал Интернет-обсуждение проблемы, помогал пострадавшим от произвола, собирал материалы для следствия. С его помощью заведено несколько уголовных дел, а по одному делу вынесен обвинительный приговор. Он подготовил доказательства и свидетельские показания, однако передать материалы в прокуратуру не успел. 25 марта 2004 года на Галдецкого было совершено покушение: в Москве на площади Ярославского вокзала двое неизвестных ранили Германа в голову из стреляющего резиновыми пулями пистолета “ОСА”. Галдецкий долгое время находился в коме, пережил несколько операций на головном мозгу и остался инвалидом. Он пока не в состоянии помочь следствию. Вместе с семьей уехал на лечение в Литву. Расследование по делу Галдецкого взял под личный контроль министр внутренних дел Рашид Нургалиев. Деятельность Германа Галдецкого вызвала широкий резонанс среди московской молодежи.
15 июня "Прокуратурой Московского метрополитена возбуждено уголовное дело по части 4 статьи 111 УК РФ (умышленное причинение тяжкого вреда здоровью, повлекшее по неосторожности смерть потерпевшего) в отношении милиционера 8-го отдела старшего сержанта милиции Б., 1966 года рождения, который 11 июня, находясь на службе, в комнате милиции на станции метро "Нахимовский проспект" нанес побои З., 1977 года рождения, неработавшему, доставленному за административное правонарушение. Потерпевший от полученных телесных повреждений скончался", - сообщил "Интерфаксу" источник в ГУВД Москвы.
В ночь на девятое сентября у станции метро «Выхино» два сотрудника правоохранительных органов жестоко избили Героя России, участника космической программы «Буран», заслуженного летчика-испытателя Магомеда Толбоева. Поводом для избиения стала обычная проверка документов, в ходе которой милиционеры обнаружили у потерпевшего «чеченскую» фамилию. По словам официального представителя столичного ГУВД Кирилла Мазурина, в настоящее время производится тщательная проверка случившегося.
Катерина РОМАНЕНКОВА, Татьяна АЛЕКСЕЕВА октябрь 2004 года
