Упал, отжался…, или «Как наши Звезды защищали Родину».
Канули в лету те времена, когда юноши отправлялись в строй защитников Родины, окрыленные величием возложенной на них миссии. Почетная обязанность защищать свой народ давным-давно превратилась в непосильный гнет, от которого каждый пытается отделаться по-своему. Однако, пацаны служили и служить будут. С теми, кто все же готов натянуть на ноги кирзовые сапоги своими воспоминаниями об армейской службе делится Егор Кончаловский.
В нашей семье Михалковых-Кончаловских откосников и дезертиров не было, поэтому в армию я пошел по собственному желанию, но не за романтикой казарменной вони и не за "школой мужества". У меня был свой шкурный интерес. Дело в том, что я планировал учиться за границей, и мог бы сразу после школы поступить в престижный ВУЗ, но тогда я не смел бы появляться в России - любой приезд домой на каникулы грозил бы мне "постригом в солдаты". Я решил сначала отделаться от "почетной обязанности", а уж потом спокойно поступать в Кембридж. Служил я в знаменитом кавалеристском полку при Мосфильме, который базировался в подмосковном Галицино. Этот полк создал Сергей Бондарчук, когда снимал "Войну и мир", собрал со всей страны солдат, которые умеют сидеть в седле, потом эти ребята участвовали в конных парадах, ну и в кино попутно снимались. Позже в полку появился парк военной техники разных лет, старенькие Т-34, древние тачанки… Поблажек нам не давали, служба была самая настоящая, довольно трудная, потому что приходилось иметь дело с умными живыми существами - лошадьми и с упертыми и конфликтными существами - нацменами: кавказских и чеченских джигитов было очень много. Но мне повезло, вместе со мной служило немало Москвичей, и мы старались держаться вместе.
На самом деле армия тогда была намного лучше и правильнее, сейчас я вижу нищих, голодных мальчишек, заморышей, которые попрошайничают на улицах или занимаются проституцией, чтобы не сдохнуть от дистрофии. Когда я демобилизовался, я мог подтянуться раз 150, даже больше - сколько надо столько и мог, я был в очень хорошей физической форме. Я даже танкистом успел послужить… А потом кто-то из высокого руководства прознал, что салагам серьезную технику доверили, кому-то надавали по ушам и нас отправили в учебный взвод. Здесь нас поджидал настоящий ад. У меня не сложились отношения с командиром взвода, лейтенантом, он без конца меня дрючил, я даже не помню, чтоб я когда-нибудь нормальным шагом ходил: то бегом, то ползком, то строевым. Как-то он мне говорит: "Я к тебе без уважения отношусь, потому что ты папенькин сынок. Я тебе обещаю, через полгода, когда другие из учебки выйдут сержантами, ты останешься рядовым". Я ему ответил: "Да пошел ты, чмо… я сержантом стану раньше, чем ты старшим лейтенантом". Он почему-то на меня обиделся и послал на целый месяц на конюшню.
И я реально целый месяц не раздевался вообще, то есть не мылся, не чистил зубы, не мыл рук - не снимал с себя телогрейку, ватные штаны и рукавицы. Была зима, на улице минус тридцать, на конюшне минус пятнадцать - и в этой вечной мерзлоте я жил, целый месяц теплого воздуха не нюхал. Первую неделю я чувствовал себя грязным, ощущал запах собственного пота, от самого себя становилось противно. Через две недели я превратился в дворового пса. Дворовая собака ничем не пахнет, запах псины появляется, когда домашнюю собачку постоянно шампунем моют, это защитная реакция. Так и у меня организм перешел на самоочищение - типо, на сороковой день грязь сама отваливается, я вообще перестал чувствовать свое тело. Да и в сознании произошел какой-то переворот, я стал, как оборотень: реакция появилась, как у зверя, я иначе стал чувствовать запахи, от меня лошади перестали шарахаться, начали понимать меня без слов, едва я кивну головой, лошадь сама подходит - совсем иное взаимоотношение между тобой и окружающим миром. Я-то городской житель, в городе никакого окружающего мира просто нет, он гипертрофирован электромагнитными полями. А там деревня, хлев. Я с голодухи овес ел вместе с лошадьми, это очень питательная вещь, не зря же такое сильное животное им питается. Этот месяц самое классное армейское воспоминание. Потом все отвратности службы были мне до …фени. Деды перестали меня трогать вообще, просто не замечали. Я не лез на конфликт, не задирался, но видимо во мне появилось что-то звериное, что лучше не тревожить, и они это чувствовали интуитивно.
Было у нас еще одно "прелестнейшее" занятие. Нас посылали на навозницу - такой сарай, куда привозят и сваливают в огромную кучу конский навоз. Эту кучу надо поддерживать, чтоб она не растекалась. И вот ты стоишь в куче говна по щиколотку, черпаешь эту вонючую жижу и кидаешь вверх. Кстати, вонь эта весьма полезная, конским навозом туберкулезников лечат. Даже если на улице двадцать градусов мороза, тебе не холодно, потому что ноги в тепле, говно-то горячее, в нем идет постоянная химическая реакция, да еще ты совершаешь эти автоматические движения лопатой: вверх-вниз… Где-то на двухсотом взмахе ты впадаешь в состояние психоделического транса: вокруг березы, солнце светит, за забором свобода - хорошо! И эта свобода когда-нибудь обязательно станет и твоей тоже… И ты с блаженной улыбкой совсем не чувствуешь усталости и можешь так махать лопатой, пока за руку не дернут и не остановят.
А потом меня отправили на Мосфильм вместе со взводом кавалеристов для оказания шефской помощи "дружественным работникам советского кино". Ну а так как меня назначили старшим, то и в нагрузку дали звание ефрейтора. Но это звание в армии не уважается, поэтому я сам себе дал сначала младшего сержанта, а потом и сержанта. А дело было так. Звонит командир полка, я поднимаю телефонную трубку и говорю: "Младший сержант Михалков слушает!". Командир удивленно: "А кто это тебе младшего сержанта присвоил?". "Вы!", - отвечаю. "Ну, тогда проведите это приказом". Я быстренько сел за печатную машинку и тук-тук-тук - приказ готов. Так же точно я очень скоро настучал себе сержанта. А потом поехал в часть за молодым пополнением: иду весь такой с сержантскими погонами, французским одеколоном пахну и вижу навстречу толпа перепачканных "леших" бежит - это учебный взвод с ненавистным мне лейтенантом. Я ему: "Что я вам говорил, товарищ лейтенант, я уже сержант, а вы еще не старший". Он злобненько оскалился и побежал дальше.
Второй год службы у меня был подобен курорту. Во-первых, я командовал взводом, прикомандированным к Мосфильму. Это самая блатная должность, но честное слово, досталась она мне не по блату, а потому что в части я был не нужен. Если надо было разгрузить реквизит или костюмы, или нужны были рабочие руки на строительстве декораций, ну или личной дачи кого-нибудь из руководства киностудии - бежали ко мне с поклоном, а потом с благодарностью. Потому что у меня была бесплатная рабочая сила, под которую списывались и раскладывались по личным карманам большие деньги. Во-вторых, мы находились вдали от военного руководства и посему о существовании дисциплины даже не вспоминали. Мы устраивали конные прогулки на Ленинские горы, чтобы покрасоваться перед девчонками, ходили на ипподром и играли на бегах, мы переодевались в гражданскую одежду, что является страшным нарушением, и уходили в самоволку, или на свидания. Был случай: Парнишка переоделся в гражданское, собрался уходить. Ну а пока сидит с офицером кофеек попивает и анекдоты травит. Вдруг откуда ни возьмись, приезжает командир части. Офицер не растерялся, говорит: "Познакомьтесь, товарищ командир, это Володя, брат нашего солдата Саши Бубновского". А на самом деле это сам Саша, он тоже быстро нашелся и спрашивает: "Ну как тут мой Сашка служит?". Вот такая "дисциплинка" у нас была, но об этом высшее начальство не догадывалось. Последние полгода я частенько ночевал дома или у своей девушки, и если оставался в расположении взвода то не потому, что так положено, а из-за того, что дома становилось скучно.
У нас в части был стукачок из Особого отдела, по званию какой-то мелкий офицерчик, но он не подчинялся даже командиру части, подполковнику. Когда меня откомандировывали на Мосфильм он вызвал меня к себе и вербовал: "Будешь докладывать мне по средам политическую обстановку в вверенном тебе взводе". И потом целый год мы прикалывались над особистом: каждую среду я звонил ему лично, вытягивался в струнку, брал под козырек и заговорщицким шепотом "докладывал": "За прошедшую неделю никаких происшествий не было!". А вокруг сидели раздолбаи-солдаты и ухахатывались. У этого особиста была своя интересная история. Когда-то он хотел уволиться из армии, но сделать это в советское время, тем более с такой должности было непросто. Один молодой дагестанец то ли пошутил, то ли искренне посоветовал ему. "Ты, - говорит, - напейся в дым, разбей ночью витрину в булочной-кондитерской, что на территории части, наворуй конфет, да и засни на месте преступления. Приедет милиция: пьяный офицер, позор для Советской армии! Тебя из армии и попрут". Особист так и сделал. А милиция вместо того, чтоб забрать нарушителя в каталажку, отвезла его к командиру полка, а тот посадил его на месяц на гаубвахту, снял с него одну звездочку… и оставил служить в части. С тех пор он стал зашуганным и очень исполнительным.
Вообще с Особым отделом у меня и отношения складывались по-особому. Когда я стал регулярно ездить за границу и с пользой для своего образования и культурного развития проводить там время, меня вызвали в АВИР и прыщавый и старательный молодой человек пытался вербовать меня, объясняя, что им очень нужны такие сообразительные и умные люди, как я. Я ничего ему не ответил, вернулся домой и пожаловался своему заслуженному деду, тот позвонил какому-то генералу, и мое сотрудничество с контрразведкой не состоялось. Но это совсем другая история, и произошла она уже после дорогого любому солдату-срочнику приказа о демобилизации…
Степан МИХАЛКОВ: "Я служил на Дальнем Востоке в Морфлоте - три года на военном корабле. И вот службе конец, вышел приказ о демобилизации, а у нас в части, как назло ЧП. Нам объявили, что домой мы поедем самыми последними. Я позвонил своему знаменитому деду и попросил вызволить меня. Через две недели началось что-то невообразимое: к пирсу причалил катер командующего округом, меня тут же вызвали к командиру части, приказали взять билет на ближайший самолет в Москву, да еще и наградили знаком "Отличник погранвойск". Когда я уже с билетом и с чемоданом прощался с начальником штаба, тот предоставил мне свой УАЗик и… повесил на грудь знак "Отличник погранвойск 2 степени". Но и на этом сюрпризы не закончились. Не успел я вернуться домой, раздается звонок телефона - меня "приглашают" на Лубянку. С дрожью в коленях я отправляюсь "на плаху". Меня встречают, расспрашивают о службе и сообщают: "Приказом командующего войсками ты награждаешься знаком "Отличник погранвойск"!". Вот так я стал трижды орденоносцем, хоть за все три года службы простым матросом у меня даже поощрений никаких не было.
Дмитрий ХАРАТЬЯН: "Я служил в военизированной пожарной охране здесь, в Москве, и, понятное дело, все время бегал в самоволку. Однажды за это я угодил на гауптвахту на 10 суток. Но, к великому моему сожалению, там провел только один день, потому что в часть приехали гости из ГДР и перед ними надо было выступить. А жаль! Это был мой самый лучший день в армейской жизни. Во-первых, я впервые за долгое время службы по-настоящему отоспался, а во-вторых, меня, вечно полуголодного, наконец-то накормили до отвала. Я лежал на деревянных нарах теплой одиночной камеры и книжки читал. Меня никто не трогал, не припахивали ни на какие работы, я ничего не делал, а повар с офицерской кухни приносил ресторанные обеды, напичканные мясом, котлетами и прочей недосягаемой для простого воина пищей. Даже картошку для меня жарил по особому рецепту на свином сале со шкварками. Я ту свою тюрьму вспоминаю с нежностью и благодарностью к моим товарищам по службе".
Андрей ВУЛЬФ: "Я служил в Венгрии в десантных войсках. И все "радости" неуставных отношений испытал на собственной шкуре. Происходило это так: мобилизовывающиеся вояки - "деды" и "дембеля" в стельку напивались, и их тянуло на подвиги. А так как девушек поблизости не было, склоняли к сексу молоденьких парней, чаще всего новобранцев, или как их принято называть "духов". Лицо у меня тогда было смазливое, поэтому однажды добрались и до меня. Не хочу показаться националистом, но в основном это были парни с Кавказа. Я отбился - табуреткой дал одному по голове. Больше ко мне не приставали".
Федор БОНДАРЧУК: "Если бы меня треснули по башке, я бы все равно не забыл бы о своей армейской жизни, потому что напоминание о ней всегда рядом со мной. Я служил в Таманской дивизии, части которой располагаются в Наро-Фоминской впадине. Климат там отвратительный, а мне серьезно повредили ногу. Рана начала загнивать, открылась трофическая язва. Когда уже стала видна голая кость, меня отправили в больницу в Москву. Вот где началась райская жизнь, если не вспоминать про болезнь, конечно. Меня регулярно навещали друзья, и однажды бывшая одноклассница привела с собой свою подругу, чтобы не скучно было. Представляете, открываю я глаза, а передо мной - ангел в школьной форме и с мешком для "сменки" в руках. В этого ангела я и влюбился. И за 15 прожитых вместе лет чувства эти не остыли".
Игорь ЛИВАНОВ: "Моя служба в армии не отличалась чем-то особенным, если не считать, что однажды нас чуть не отправили на войну в Анголу, но на полпути развернули обратно - Фидель Кастро направил в эту страну свои войска. Я служил в морской пехоте на Тихом океане. Это элитные войска, и у нас не допускалась дедовщина. Здесь меня вышколили. Умею стрелять, владею навыками рукопашного боя, но самое главное - умею мобилизоваться в нестандартных ситуациях. В принципе, в жизни это здорово помогает, а полученные навыки пригодились в кино"
Александр ЛЫКОВ: "Я служил в армии в стройбате. Туда призывали ребят из Узбекистана, Грузии, Туркмении, Чечни - все они сбивались в землячества. Что касается русских - треть, среди них были зэки. Те, которые сели по малолетству, поэтому в остальные войска их не брали. А я уже был артистом, заканчивал театральный вуз, меня пригласили в Театр Ленсовета. Мое пребывание в армии было равносильно жизни на зоне. Я "отсидел" два года. Плюс, пьющий прапорщик-самодур с бесконечными придирками. В армии я увидел, какие люди идут в нашу ментуру: когда срок приближался к "освобождению", приходили мужики и агитировали всех работать в милиции. И я понял, какие отбросы наполняют наши внутренние органы. В общем-то я и до армии ментов не любил, как и большинство простых людей. Представляете, с каким сарказмом я согласился сниматься в роли капитана Казанцева. А по-поводу прапора у меня анекдот есть: Солдат пишет домой: "Мама, купи кота, назови Прапор. Приеду - убью!".
Андрей СОКОЛОВ: "Из моего недолгого пребывания в армии я вынес только богатый словарь армейских афоризмов. То, что давным-давно стало анекдотами, я слышал своими ушами из уст нашего прапорщика. Например, команда на плацу: "От меня и до следующего дуба бегом марш", - а потом, заметив наши насмешливые лица, пояснение: "Чем больше в армии дубов, тем крепче оборона". Еще одна инструкция на плацу: "При передвижении строевым шагом рука солдата выносится до груди поясного ремня". Или во время подготовки к учениям, обсуждается тактическая операция, прапор сообщает: "Сигнал к атаке - три зеленых свистка". А как-то он зашел к нам в казарму, поморщил нос и произнес: "Какой же у вас тут воздух спернутый!". Или как вам фраза на занятиях в классе: "Это кто там сидит? Встаньте, а то мне вашей фамилии не видно". И, наконец, прапорщик любил нам напоминать: "Солдат есть необходимый элемент оружия, врученного ему Родиной".
Словарик призывника: "Солдат, помни имя свое!"
Дух - молодой солдат до принятия присяги Салага - солдат, который служит первые полгода Черпак - солдат, отслуживший год Дед - солдат, отслуживший полтора года Дембель - состояние солдата между выходом приказа о демобилизации и прибытием домой.
Инга ПОДДУБНАЯ (Екатерина Романенкова, Татьяна Алексеева)
