Приходилось ли вам, спешащим по утрам на работу, сталкиваться с кучкой чумазых детей, буквально бросающихся вам под ноги с протянутой рукой? Или перешагивать вонючее тело бомжа, растянувшегося перед входом в метрополитен? Тогда вам, наверное, будет противно читать эту заметку. Но все же, для тех, чье любопытство сильнее врожденного чистоплюйства и брезгливости, представляем один день из жизни столичных бомжей.
Собственно, слово бомж вошло в наш язык относительно недавно, буквально оно обозначает человека без определенного местожительства. Но как показывает наш рейд, отсутствие дома не является главным в положении бомжа. Бомж - это особое расположение души, особый образ жизни и особый кайф от прикосновения к этой самой, на первый взгляд никчемной, жизни.
Казанский вокзал, два часа дня. Люди с сумками пробираются к метро. Возле подземного перехода примостился щупленький мужичек, с аппетитом уплетающий чумазую булку. К нашему предложению "поговорить" отнесся весьма охотно и, между прочим, удивил нас складным течением речи и отсутствием бранных выражений.
- Семеныч, - для начала представился мужик, - местные называют Шлепнога, это потому что у меня одна нога короче другой и та, которая длиннее, шлепает при ходьбе. Мне уже 52 года, но это я так, на память помню, паспорта у меня все равно нет. Я, между прочим, как личность сформировался на площади у трех вокзалов. И не надо думать, что все бомжи, как вы нас называете, алкоголики и сифилитики. Я, кстати говоря, бомж по убеждению: ушел от усыновителей и от жены, которая хотела только одного - денег… А много ли человеку надо: поесть и поспать. Вот я тут сижу за людьми наблюдаю, все куда-то бегут, чего-то тащат, все разные, но в основном хмурые. Эх, сколько я всего повидал за годы моей жизни на вокзале. Вот, между прочим, вы знаете, что Володя Асимов из группы "На-на" на этом самом месте торговал пирожками и жареной курицей?
- На концерты-то по старой памяти не приглашал?
- Нет, на концерты его я не ходил, хотя точно знаю: если бы он меня увидел, обязательно бы обнял и сказал "Дорогой ты мой Семеныч, проходи и садись в первый ряд!" Вот как бы сказал Асимов. А концерты их я смотрел по "видаку" в подсобке у знакомых охранников. Помните: "Позабавилось небо снежком…
Семеныч затянул песню, а мы поехали дальше. Вдоль улицы Тверской на достаточном расстоянии друг от друга устроились несколько весьма колоритных объектов. Табличка, которую держала одна "мадам" привлекла наше внимание. Она гласила: "I"m hungry, give me money". "Вот это да! Как возрос интеллект наших бомжей, - подумали мы, - если они легко изъясняются по-английски!"
- Вы иностранка?
- Чего-й-то?
- А что написано у Вас на табличке знаете?
- А чё? Я не знаю. Со мною негр был из Африки, Моня, это его табличка. Негр сгинул, а табличка осталась, вот я ее и подобрала. Уж дюже хорошо ему подавали, там наверное чего-й-то такое написано, что людям жалостно становится.
- А откуда негр взялся?
- Да почем мне-то знать? Моня, он хороший был, ласковый, меня не обижал, подкармливал всегда, а по-русски не бельмеса. Он ни чета нашим мужикам, даже не разу мне по морде не двинул, сердешный. Откуда взялся, куда сгинул, не знаю.
Возле Белорусского вокзала нас встретила весьма необычная картина: посреди дороги лежала вдребезги разбитая бутылка водки, а три мужика, распихивая друг друга локтями, ползали на четвереньках и слизывали с асфальта капли драгоценной жидкости. Между ними пыталась влезть баба, матерно ругаясь и призывая "иродов оставить ей немножечко". Когда асфальт был вылизан насухо, а возбужденные и захмелевшие бомжи довольно расползлись в стороны, нам ничего не стоило втянуть их в разговор.
- Какие микробы? Водка их враз растворит. Водка, она вообще все растворяет. У меня, например, и деньги, и квартиру, и бабу мою растворила, только меня никак не растворит. Однажды, допился, вылезаю из канализации, смотрю, вокруг ни птичек, ни листочков, вообще ничего. Думал, все, на том свете уже. Смотрю, друг мой Миха идет. Я к нему навстречу тянусь: "Миха, ты тоже помер?", а он мне протягивает банку с водкой: "На, похмелись, а то точно помрешь". Я хлебнул, посмотрел вокруг, и тут только понял, что снег выпал, вот и нет ничего.
- Где же вы деньги на выпивку берете?
- А, сидим вот здесь, клянчим, а то, машину, какую разгрузить поможем, иногда бутылки собираем. От нас пользы-то сколько: если бы не мы, кто бы бутылки собирал, а? А прошлым летом мы с Михой человека спасли!
- Это как это?
- Да, по утру, как обычно искали, чем бы "подлечиться". Халтуры в магазине не было, на человеческую щедрость рассчитывать не приходилось, в 8-то часов утра, полезли мы с Миханом в мусорный бак, бутылки поискать. Вот встали мы возле бачка и стали шарить руками… Сначала выскочила крыса, напугала, стерва. Я рою дальше, смотрю ножка торчит, как живая, говорю Михе: "Смотри, буржуи куклу выкинули" -, а он мне: "Да она, как будто в крови, ну ни хера ж себе, Саня, ё, она, кажись шевелится…" Я ему: "Ну ты, брат, допился!", - вытянул из мусора пакет, из которого торчали ножки и вытряхнул куклу… Глаза-то протер, а это новорожденный ребенок… Ну мы побежали, ментам сообщили, там потом и скорая приезжала и ментовская, в общем, ребенка увезли, всю помойку обшарили. Так-то, вот!
- А веселое, что-нибудь случалось?
- Да у нас вся жизнь веселая, про нас с Миханом даже анекдот есть: Иду я по дороге, а на пути пьяный Михан в луже копошится. Я ему: "Что ты делаешь?", - а он мне: "Ищу". - "Давай вместе искать". Минут десять ползаем по луже и шарим руками, вдруг Миха как завопит: "Нашел!". Я ему: "Что нашел?" - "Берег нашел!". Вот так и живем. А вы видите вон того безногого? Вы у него поинтересуйтесь, где он ногу потерял.
Приближаемся к безногому. Табличка гласит: "Подайте искалеченному охотнику".
- Папаша, а ты и вправду охотник?
- А как же.
- И на кого же ты охотился?
- И на зайца ходил и на волка и что покрупнее приходилось.
- Ну а как же ты без ноги остался.
- Это длинная история.
- А мы никуда не спешим.
- Тогда слушайте. Пошел я как-то на охоту, врезал стаканчик, чтобы не замерзнуть. Иду. Вижу - нора заячья. Сунул туда двустволку и выстрелил. Достаю зайца, кладу в сумку, иду дальше. Вижу - лисья нора. Сунул туда ружье, выстрелил. Достаю лису, кладу в сумку. Иду дальше. Вижу - норища огромная. Делать, думаю, нечего. Встал перед ней и выстрелил. А она как оттуда рванет! И вот тебе, ноги нет.
- А кто из норы-то рванул, медведь что ли?
- Какой медведь? Электричка…
- Папаш, это ты сочиняешь.
- Чего, сочиняю? Ноги-то нет.
В это время над ухом что-то прошепелявило:
- Это фто за базал? Луфте денег дайте, фем баснями коймить.
Обернувшись, мы увидели совершенно беззубый оскал, в общем-то не очень старого мужика.
- Это кто ж тебе, мужик зубы повыбивал? (Далее речь беззубого в переводе авторов)
- Кто, кто? Все ваши интеллигенты, сраные. Студенты-недоумки, будущие зубные врачи. Сижу я как-то под вечер, выпить хочется, сил нет, а денег ни ши-ша. Идут два парня, я к ним: "Ребятки, не выручите, "трубы горят" помру?" Они мне: "Слушай, дядя, хочешь бутылку водки?", - "Конечно, хочу, чего спрашивать-то". "Мы студенты мединститута, нам практика нужна, мы вырываем тебе два зуба и даем на бутылку". Я им: "А если четыре зуба?", - "Тогда две бутылки". "Только одну бутылку наперед, как обезболивающее". Купили бутылку, распечатали, я сделал два больших глотка, сразу тепло стало, и плевать на эти зубы, говорю: "Рвите", - и рот разинул. Глазом моргнуть не успел, как мне на ладонь два моих зуба положили. Я еще водки рванул и снова рот раскрыл, да так во вкус вошел, что все свои зубы на водку и поменял, зато пил потом целую неделю.
- А не больно было?
- Еще как больно. Сразу-то я не прочухал, а потом как первый кайф сошел, пасть то моя огнем горела, я ее только водкой все время полоскал. Ничего, зажило быстро.
- Чем теперь жуешь?
- Мне мясо не жевать, а хлеб я и так расслюнявлю, зато какой кайф был!
Мы уже собирались уходить, когда случайно обратили внимание на то, что наш "безногий" стоит на двух ногах и собирает "дневную выручку".
- Эй, мужик, - в два голоса удивились мы, - у тебя нога выросла.
- Так ведь все, пора уходить, у меня к вечеру всегда нога вырастает, мне еще через всю Москву топать до моего подвала, у меня там и харч, и пожитки и лежак. Здесь, в центре, хорошо побираться, а ночевать лучше на окраине, там места больше и никто не гоняет.
- А зачем пешком-то, на метро доехать не пробовал, попрошайки, кажется даже бесплатно проходят, сами видели.
- Это попрошайки, они за это "отстегивают", а я как-то попытался в метро пройти, еще вход 5 копеек стоил, подхожу, а меня мент не пускает. Я ему: "Ну пусти, мне до дома всего две остановки". Он мне: "В таком виде не положено, вали отсюда". С тех пор я хожу пешком.
"Безногий", в общем-то, уже пожилой мужчина основательно собирал свои пожитки, складывая их в тряпочную авоську. Ящик, на котором сидел, он сунул за мусорный контейнер и пояснил: "Это чтоб не украли". Пока он собирался, мы попытались его расспросить:
- Отец, ты ведь не всегда был бомжом, небось и вправду на охоту ходил?
- Случалось, я ведь из деревни, вот к дочке приехал… да не хочу я об этом говорить, Бог ей судья, я как-нибудь свой век доживу. Выпиваю я мало, на здоровье не жалуюсь, кое что руками умею делать, а то, что жить негде? - не беда, я себе подвальчик сухой и теплый присмотрел, у меня там порядок. Вообще, я наверное в деревню вернусь, хоть и продал свой дом, пристроюсь к какой-нибудь вдовой бабке, я еще мужик ничего.
- Мы вообще смотрим, вы довольно мирно живете: друг другу помогаете, младенцев из помойки вытаскиваете, избавляете город от бросовой посуды, сплошные "хорошие люди".
- Есть среди нас и хорошие, есть и плохие, а среди вас что, нет? Нечего нас жалеть, сами виноваты. Ведь на улице оказываются из-за глупости, или из-за водки, она из человека зверя делает. Из-за бутылки эти "хорошие" могут убить друг друга, а ведь когда-то свои семьи имели. А-а, ну их к лешему.
"Безногий" махнул рукой и пошагал вниз по улице, а нам вспомнился анекдот: Сидит на тротуаре пьяный, грязный, худой бомж и держит в руке свою фотографию многолетней давности, на которой он здоровый и красивый, и говорит: "Люди, посмотрите, до чего я себя довел…".
Романенкова Екатерина, Алексеева Татьяна сентябрь 1999 года
