С актрисой, писательницей, автором нашумевшей книги "Андрей Миронов и я", любимой женщиной великого актера Татьяной Егоровой мы встретились там, где и должна была произойти такая встреча - на Ваганьковском кладбище возле могилы Андрея Миронова.
Самые верные друзья - моя публика.
Если вы решили, что это место для встречи было выбрано для того, чтобы создать соответствующую атмосферу, вы ошиблись. Все гораздо прозаичнее… и кощунственнее. Дело в том, что полтора года назад вандалы выломали бронзовую ограду. Несколько килограммов цветного металла для них оказались дороже памяти любимого актера.
- В прошлом году на день рождения Андрюши 8 марта мы, как обычно приехали к нему в гости. Была сорвана только часть ограды. Позже отодрали все остальное… Андрюша очень любил бронзу, поэтому его мама Мария Владимировна настояла именно на бронзовой ограде. Но оказалось, что бронзу любят еще и кладбищенские воры… Нет, шока не было, скорее - горечь: ничего святого у людей… И вот уже полтора года я этим занимаюсь: нашла архитектора Орехова, он привел мастеров. Сын Орехова ставил памятник Андрюше, он погиб, теперь его отец занимается оградой. Сейчас, вы видите, работа идет к завершению.
- Кто-нибудь из близких Андрея вам помогает: его вдовы, дочь?
- Нет. Наверное, у них много других важных дел. Вышло так, что я оказалась более упорной. Я и на могиле встречаю только посторонних людей, в основном поклонников. Как был прав Андрей, когда говорил: "Самые верные мои друзья - это моя публика!". Когда Мария Владимировна была еще жива, она сама ухаживала за могилой сына, сама ему памятник поставила по собственному эскизу и на собственные деньги, никто ни копейки не дал. Она и музей памяти организовала, отдала под него свою квартиру. Она очень много сделала для сына. А когда умерла… Я помню лицо Марии Владимировны в тот момент, когда ее отпевали - лицо абсолютно счастливого человека. Я раньше не видела, чтобы она улыбалась, в основном была хмурой, ворчливой, а тут совершенно открытая улыбка. Мария Владимировна была довольна, она прожила счастливую жизнь. А вот у Андрюши, наоборот было совершенно трагическое выражение лица, у него была страшная смерть и очень несчастливая жизнь. За месяц до смерти он как-то сказал: "Мне совершенно не удалась моя жизнь". И это говорил такой популярный актер! Значит, счастье не в славе, а в душевном комфорте.
О языках: злых и не очень.
- Злые языки говорят о странной закономерности: Мария Владимировна умерла, и вы тут же выпустили книгу, не потому ли, что эта смерть развязала вам язык?
- Книга задумывалась очень давно. Мария Владимировна знала, что я записываю каждое ее слово, знала, что веду дневник, что собираюсь выпустить книгу. Но я не могла ее написать, для этого нужна свобода, свежая голова, душа. А я последние годы неотлучно находилась возле Марии Владимировны, потому что она серьезно болела и крайне нуждалась в помощи. Что такое ухаживать за пожилым, больным человеком, вы, наверное, представляете. У нее и так всегда был трудный характер, а тут и подавно. Но я должна была довести ее до конца, потому что вокруг было много коварных людей. Я стояла, как страж. Когда вышла книга, кое-кто говорил, что я изобразила ее очень грубой. На самом деле, если ее хоть немного подлакировать, это будет уже совсем другой человек. Я думаю, что Мария Владимировна тогда бы сказала: "Что это ты из меня сделала какого-то сю-сю-канца?". Мне кажется, что она довольна, она хотела жить в веках, как сказал Марк Захаров: "Мы все умрем, а книга будет жить". Так что я поставила памятник и Марии Владимировне, и Андрею, и всем, кто окружал нас, и тем, кто кружил над нами…
- Кстати, "герои" книги как отреагировали на собственные характеристики?
- Знаете, какую фразу обычно мне говорят, когда я кого-нибудь встречаю? "Гнусная книга!". Такое мнение создала определенная компания и активно его культивирует. Ширвиндт при каждом возможном случае поливает грязью и меня и покойного Андрея. Ему до сих пор не дает покоя популярность Андрюши. Голубкина на каждом углу кричит, что у Андрея было столько женщин, что только о них можно целую книгу написать. А как-то заявила: "Все знают, как он ко мне хорошо относился. 12 числа в Риге я ему массаж делала, а 14 он умер". Она же сама себя высекла, он умер 16-го августа. Ей просто на него наплевать. Плучек приказал снять в фойе театра портреты Андрея Миронова и Анатолия Папанова. Был еще "друг дома" критик Поюровский. Мария Владимировна ему очень доверяла, а после ее смерти он тут же переиздал книгу "Андрей Миронов глазами друзей", в которой совершенно необъяснимым образом вдруг появились статьи Голубкиной и Плучика. Я напомнила Поюровскому, что Мария Владимировна этих людей не терпела, на что он мне ответил: "Подумаешь, она же умерла".
- Как вы это переживали?
- Никак, я переживала, когда писала книгу, хорошо я ее напишу, или плохо. Если мне письма ото всюду приходят, значит, книга затронула души. На Троицу в церкви ко мне подошла православная женщина и сказала: "Я вас узнала, я вам так благодарна, у меня душа была мертва, а вы мне ее оживили". Это случилось в глуши, за 150 километров от Москвы. Такое мнение для меня гораздо важнее, чем вся критика завистливой кучки. Мне говорят: "Ты пишешь для обывателей". Но обыватели - это большинство, Андрюша тоже играл для обывателей: для кривых, косых, бомжей, он не делил публику на классы и любил всех своих зрителей без разбора, поэтому и его любят.
- Поговаривают, что после выхода книги у вас разладились отношения с Машей Мироновой?
- 16 августа в день смерти Андрея я подарила ей на кладбище свою книжку и попросила, чтобы она позвонила мне, когда прочтет. Она не позвонила. Я думаю, это влияние матери… Но я желаю ей только добра и очень люблю маленького Андрюшку - ее сына.
Подарок судьбы.
- Получается, что ваши откровения принесли вам одни потери?
- Да, нет, просто многие показали свое нутро. Настоящие друзья остались со мной. Людмила Максакова, которую я именую Антурия по названию очень редкого и красивого огненно-красного цветка. В чем бы она ни появилась, от нее все время исходит красный цвет. Ко мне позвонила Наташа Фатеева, мы с ней и знакомы-то были едва, и сказала: "Таня, у вас трудный период в жизни, наверное, много врагов. Я хочу быть вам другом, потому что все, что вы написали - правда". Мы продолжаем дружить с Галей Титовой, с Наташей Селезневой… Меня очень поразила рецензия Михаила Державина, он сказал, что это единственная книга, в которой Андрей представлен живым человеком, а не идолом. То есть, ему хватило мужества и ума не присоединиться к негативным высказываниям. Именно книга подарила мне очень дорогого друга Сергея Леонидовича, с которым мы вместе уже больше полугода. В конце книги есть сцена, в которой два седовласых человека танцуют на мосту… Как-то утром раздался звонок в дверь, открываю, стоит седой мужчина и произносит слова: "Это я танцевал на мосту. Вы разве не помните, что мы были знакомы в прошлой жизни?"
- Ваш друг, он кто?
- Он поэт по сути, а по жизни занимался многим: и творчеством, и наукой, и бизнесом, и меценатством… Он совершенно родной человек, и семья Мироновых для него - его собственная. Тот мост на самом деле нас соединил… Под Рождество ко мне во сне явилась Мария Владимировна, она ничего не говорила, но улыбалась, а значит нас благословляла… Я и от Андрея получила знак. Однажды мы с Сережей вернулись с презентации книги, вошли в дом. На полу стояла большая керамическая ваза, на дне которой было написано "Дорогому Андрею от друзей из Алма-Аты" - он все время привозил ко мне разные сувениры, которые ему дарили. Мы вошли в комнату и вдруг, без каких-либо причин прямо у нас на глазах ваза развалилась пополам.
Хороший знак.
- В вашей жизни много подобной мистики?
- Моя жизнь насквозь ею пропитана. Как будто Господь Бог сочиняет фантастическую пьесу, сотканную из совпадений и примет. Когда мне было лет шесть, мы жили на Сретенском бульваре. И вот оттуда я ходила гулять на Рижский вокзал, усаживалась на скамеечку и подолгу смотрела вслед удаляющимся поездам. Потом спустя годы в Риге я познакомилась с Андреем, и там же, в Риге он умер у меня на руках. Сейчас у нас дом возле рижской автострады… Со мной происходило много необъяснимых ситуаций: к примеру, сижу, пью чай с медом, стоит баночка-бочонок и, вдруг, прямо на моих глазах разваливается. А когда я писала книгу, мой дом ожил, он был буквально заполнен персонажами, и живыми, и умершими… Сами собой бились чашки, падали книги, я начинала писать один эпизод и замечала, что пишу совсем о другом, как будто мне кто-то диктует. Девять месяцев я была в плену… Когда книга вышла, мне приснился Андрей, он хитро так улыбался…
- После смерти Андрея Миронова, вы ушли из театра, чем вы все это время жили?
- Я снималась в кино, у хороших режиссеров, в театр меня с тех пор больше не тянет. Последнее время я играла с большой неохотой, мне было скучно каждый день произносить одни и те же реплики. Видимо, я выросла из этой профессии. Я писала пьесы, эссе, портреты … Осенью издатель ждет от меня новый вариант книги с дополнениями. В нее войдет все то, что было вычеркнуто и еще я опишу то, что произошло со мной и с людьми, меня окружающими уже после выхода книги. Сейчас я переписываю дополнения, потому что у меня резко поменялось сознание, и все, что было дописано показалось мне не совсем правильным… Таковы мои планы.
Колокола на церкви Ваганьковского кладбища залились радостным перезвоном. "Наверное, сегодня праздник", - подумали мы. "Ну вот, опять хороший знак. - заметила Татьяна Егорова, - я поступаю правильно, и Андрюша с Марией Владимировной оттуда подбадривают меня".
Бродили по аллеям кладбища
Екатерина РОМАНЕНКОВА, Татьяна АЛЕКСЕЕВА
июль 2000 года
|
